Advocatus diaboli
3 мая в 9:10 утра умер мой папа.
Последние два года с онкологическим диагнозом дались ему особенно тяжело.
...
...
...
Внутри меня ничего нет. Ни слов. Ни мыслей. Ничего. Чёрное ничто, в котором я трогаю пальцами его ледяную щёку в ритуальном зале при МОРГе. И, вроде бы, я перетрогала за время работы в этом учреждении достаточно покойников, но этот холод ощущается до сих пор. Холод его щеки. Холод его плеча. Неживая твёрдость плоти. Формалиновая маска разгладила его лицо и если бы не запавшие скуловые кости, я бы... да нет, конечно, я бы не решила, что он спит. Но мне хотелось броситься к гробу и трясти, трясти, трясти его за плечи. Вставай! Не смей умирать!
...
...
...
Он говорил матери, что не вернётся из больницы домой.
Что ж, он всегда выполнял свои обещания.
Даже бредовые.
Последние два года с онкологическим диагнозом дались ему особенно тяжело.
...
...
...
Внутри меня ничего нет. Ни слов. Ни мыслей. Ничего. Чёрное ничто, в котором я трогаю пальцами его ледяную щёку в ритуальном зале при МОРГе. И, вроде бы, я перетрогала за время работы в этом учреждении достаточно покойников, но этот холод ощущается до сих пор. Холод его щеки. Холод его плеча. Неживая твёрдость плоти. Формалиновая маска разгладила его лицо и если бы не запавшие скуловые кости, я бы... да нет, конечно, я бы не решила, что он спит. Но мне хотелось броситься к гробу и трясти, трясти, трясти его за плечи. Вставай! Не смей умирать!
...
...
...
Он говорил матери, что не вернётся из больницы домой.
Что ж, он всегда выполнял свои обещания.
Даже бредовые.